Шераб Гьяльцен о Тибете, творчестве и жизни

Сегодня наш рассказ об одном известном тибетском художнике по имени Шераб Гьяльцен. В статье о современном искусстве Тибета он был упомянут среди других современных художников. Рассказ наш сегодня необычный. Точнее это рассказ самого Шераб Гьяльцен о себе, своем творчестве и о жизни. Рассказ состоит из шести глав, так что приготовтесь к долгому чтению.

Мое детство, пока мне не исполнилось 17 лет, прошло в городе Шигадзе, втором по величине тибетском городе в то время. Дом моей семьи был расположен недалеко от дома родителей девятого Панчен-ламы, а также от дома родителей десятого Панчен-ламы. Мой дед по материнской линии, Ньяриба Сонам Дхундроп, был художником во дворце девятого Панчен-ламы. По словам моей мамы, ее отец всегда работал на дому и никуда никогда не выезжал. Когда же в монастыре Ташилумпо приняли решение о строительстве огромной статуи Будды, многие художники были приглашены для выполнения этой задачи. Однако проект оказался намного более сложным, чем казалось сначала, так что возникли непредвиденные проблемы. Панчен-лама лично выдал ордер моему деду на возведение статуи, чтобы тот приехал в монастырь и возглавил работу. Это обстоятельство глубоко засело в душе благочестивого художника, потому что он считал предложение Панчен-ламы своей кармой. С тех пор дед жил и работал в монастыре.

27 метровая статуя Будды в монастыре Ташилумпо.

Для проектирования 27 метровой статуи мой дед использовал 11 огромных томов традиционных индийских документов. Поскольку это была самая большая статуя бронзового Будды, деду пришлось работать над ней до конца своей жизни.

"Царь севера". Картина Ньяриба Сонам Дхундроп.

Мой прадед тоже был художник. Его специализацией были иллюстрации тибетских божеств, изготовление и роспись масок. Возможно из-за наследственности, из-за влияния семейного окружения я сам стал художником. Кроме того, когда я был маленьким, моя мать приносила мне разные картинки из монастыря. Картинками был забит весь мой комод, и я сам вскоре с помощью древесного угля стал рисовать все, что видел: птиц, яков, облака.

Еще из детства у меня остались яркие воспоминания о "священном" шкафу в одной из комнат, где хранилась "голова чудовища" - маска гневного божества. Я никогда еще не видел ничего подобного, потому очень сильно испугался тогда и в панике бросился бежать. Маска была сделана и расписана моим прадедом, который тем и занимался, что делал подобные вещи. На самом деле в нашем доме было полно таких вещей, но во время культурной революции все они бесследно исчезли.

Во время культурной революции книги, изображения и фотографии любых религиозных обрядов и все, что к ним относилось считались вредными. Живопись уничтожалась, взрывали и сравнивали с землей буддийские монастыри вместе со всем культурным наследием Тибета. Погибло очень много книг с иллюстрациями, фресок, статуй. Теперь все это невозможно восстановить. Тем не менее мне удалось утаить несколько потрепанных экземпляров старых книг. Они хоть и были в плачевном состоянии, но содержали многочисленные иллюстрации и рассказы о божествах и духах во всех подробностях и в изобилии. Я стал срисовывать иллюстрации, подражать манере художников, делавших когда-то иллюстрации в этих книгах. Так продолжалось до тех пор, пока вся бумага в доме вдруг не кончилась.

Оглядываясь назад, я думаю, что был довольно любознательным ребенком. Конечно, я не имел ни малейшего представления о том, что такое искусство. Мой отец был ученый историк, моя мать была благочестивая буддистка, которая наставляла меня в жизни. Ни отец, ни мать не были с искусством связаны ни прямо, ни косвенно. До 18 лет я никогда не смотрел телевизора. Идей для буйной детской фантазии хватало в моем окружении.